«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клей отшатнулся. Он и не представлял, как будет больно. На мгновение шок от травмы затмил все остальные мысли и чувства, кроме слепой ярости.
Но Соглядатай все видит!
Клей помнил об этом. Сейчас на него смотрела дюжина специально подготовленных людей. Следила за каждым его движением. Он в буквальном смысле стоял на сцене, окруженной внимательными наблюдателями. Те фиксировали каждый вдох, каждый мышечный спазм, каждое подергивание жилки у него на лице.
Через секунду Вандерман будет мертв, но Сэм Клей не останется в одиночестве. Невидимая публика из будущего разглядывает его расчетливо и бесстрастно. Осталось провернуть кое-что еще, и все, дело будет сделано. Так проворачивай – только аккуратно! – и пусть они смотрят.
Время застыло. Дело будет сделано!
Любопытно… В потайных уголках сознания он без конца репетировал эту последовательность, и теперь тело действовало самостоятельно, не нуждаясь в инструкциях. Пошатнулось от удара, восстановило равновесие, прожгло Вальдермана оскорбленно-свирепым взглядом, изготовилось броситься к скальпелю, лежавшему на самом виду.
Все это проделывала оболочка Сэма Клея, но дух его был занят совершенно иной последовательностью действий.
Дело будет сделано.
И что потом?
В глубине души будущий убийца приуныл, поняв, что смотрит в совершенно пустое будущее. Он впервые задумался о том, что будет дальше. Его план заканчивался смертью Вандермана. Но теперь… Вандерман – единственный враг. Когда его не станет, зачем жить дальше? С какой целью? Чем заниматься? Ведь дело будет сделано, и Клей останется без работы. А ему нравится эта работа.
Вдруг он понял, насколько ему нравится эта работа. В ней он стал настоящим специалистом. Впервые в жизни у него есть профессия, в которой он преуспел.
Нельзя провести полтора года в новом окружении и не поставить перед собой новые цели. Изменения произошли незаметно. Он оказался талантливым дельцом, и чтобы доказать это самому себе, уже не требовалось убивать Вандермана. Клей и так это доказал, без всяких убийств.
В момент, когда все вокруг замерло, Клей смотрел на красную физиономию шефа и думал о Беа, и еще он думал о Вандермане, с которым успел подружиться, – и ему вдруг расхотелось убивать.
Расхотелось взглянуть на труп Вандермана. Расхотелось вернуть Беа. Сама мысль о ней была ему противна – наверное, потому, что он сменил пассивную роль на активную. Теперь он не нуждался в доминирующей женщине. Он способен был принимать решения самостоятельно. Если выбирать прямо сейчас, он выбрал бы кого-то вроде Жозефины…
Жозефина. Образ перед застывшим внутренним оком такой приятный… Жозефина с ее спокойной, неброской красотой, восхищенная успешным бизнесменом по имени Сэм Клей, восходящей звездой импорта в компании «Вандерман инкорпорейтед», Жозефина, на которой он женится… Конечно, он возьмет ее в жены, ведь он любит Жозефину, любит свою работу, и ему нужен был лишь статус – именно тот, которого он достиг. Сейчас все идеально. Вернее, было идеально – тридцать секунд назад.
То есть давным-давно. За полминуты много чего происходит. И произошло. Вандерман надвигался на него с занесенной плетью, и нервы Клея сжались, предчувствуя новый обжигающий удар по лицу. Перехватить бы руку Вандермана, прежде чем тот ударит снова… и все объяснить, да побыстрее…
С прежней кривой улыбкой на лице (то была часть поведенческого шаблона, коего Клей до конца не понимал; знал лишь, что в нем говорят условные рефлексы, отточенные за долгие месяцы суровых тренировок) он пришел в движение. Все, что происходило в его сознании, случилось наяву мгновенно, без физической паузы. Его тело знало, что делать, и выполнило свою задачу. Оно бросилось к столу, к скальпелю, и Клей не сумел ему помешать.
Все это уже произошло в сознании – единственном месте, где Сэм Клей был по-настоящему свободен последние полтора года. За это время он заставил себя понять, что Соглядатай следит за каждым его движением, и планировал свои действия заранее, и учился доводить дело до конца. Едва ли за эти полтора года Клей позволил себе хоть один импульсивный поступок. Он был в безопасности, покуда четко следовал плану; он подверг себя индоктринации – с выдающимся успехом.
Что-то не так. Не этого он хотел. Он все еще слаб, боится неудачи…
Он налег на стол, схватил скальпель и вогнал его в сердце Вандермана, понимая, что все кончено.
– Непростое дело, – сказал социолог, обращаясь к технику. – Очень непростое.
– Прокрутить еще разок?
– Нет, не сейчас. Надо бы все обдумать. Клей… Та фирма предложила ему работу, но теперь предложение снято, так? Да, помню – они дрожат над моральным обликом своих сотрудников. Страховка? Что-то еще? Не понимаю. Мотив… Ну подкинь же мне мотив! – взмолился социолог.
– Мотив был полтора года назад, – отозвался техник. – А на прошлой неделе… Клей все потерял, но ничего не получил взамен. Потерял работу, годовую премию. Ему не интересна миссис Вандерман. А что касается тумаков, что надавал ему однажды Вандерман… Гм…
– После стычки в баре он хотел застрелить Вандермана, но не смог. Помнишь? Даром что нализался для храбрости. Но… что-то здесь не так. Слишком уж старательно Клей делал безупречный вид. Вот только я, черт побери, не могу ни к чему подкопаться.
– Мы начали с четвертого года жизни. Может, отмотаем к самому началу?
– Это было давно. Вряд ли мы найдем там что-нибудь полезное. По всей очевидности, он боялся отца. Боялся и ненавидел. Типичная картина, основы психоанализа. Отец для него воплощение судьи. Боюсь, наш Сэм Клей останется безнаказанным.
– Но если чуешь нестыковку…
– Бремя доказывания лежит на нас с тобой, – процитировал социолог один из постулатов римского права.
Пиликнул видеофон. Негромко зазвучал чей-то голос.
– Нет, ответить пока не готов. Сейчас? Хорошо, я приеду.
Он встал.
– Окружной прокурор вызывает на совещание. Но надежды мои невелики. Боюсь, штат проиграет это дело. В том-то и проблема с экстернализованной совестью…
Развивать мысль социолог не стал. Покачал головой и вышел, а техник остался задумчиво смотреть на экран, но через пять минут ему дали новое поручение (бюро испытывало нехватку персонала), и вернуться к делу Сэма Клея он смог лишь неделю спустя, когда это уже не имело никакого значения.
Потому что неделю спустя Сэм Клей вышел из зала суда свободным человеком. У подножия лестницы его ждала Беа Вандерман. Облаченная в черное. Но на сердце у нее, по всей видимости, было легко и спокойно – никаких мрачных тонов.
– Сэм, – сказала она.
Он взглянул на нее.
У
